Воспоминания Штахановского

Подробности

Опубликовано 17.08.2023 13:44

30-я ИРКУТСКО-ПИНСКАЯ В БОЯХ ЗА КАВКАЗ
(по мотивам воспоминаний военного комиссара П.А. Штахановского)

К 81-й годовщине оккупации Кубани немецко-фашистскими захватчиками

Листая страницы старой папки

«Уважаемый Константин Дмитриевич!
Шлю Вам гвардейский привет и наилучшие пожелания в Вашей жизни!
Наконец, выполняю Вашу просьбу и просьбу Ваших учеников, посылаю свои воспоминания о боевых действиях 30 гв. Иркутско-Пинской дивизии. Прошло немного-немало, а 27 лет. За это время многое могло стереться, уйти из памяти, забыться, но главное не забывается никогда.
Надеюсь, что мои воспоминания о боевых действиях дивизии в какой-то мере Вас удовлетворят. Воспоминания отражают массовый героизм гвардейцев – солдат и офицеров и их мужество, стойкость и ненависть к врагу. Надеюсь, что мои воспоминания послужат материалом для работы по военно-патриотическому школьников и молодежи города Горячий Ключ…

10.03.1969. г. Ростов-на-Дону»

С таких слов открывается потертая, склеенная вручную из машинописных листов, папка с воспоминаниями участника боев за Кавказ Порфирия Александровича Штахановского, военного комиссара 30-й Иркутской Краснознаменной, ордена Ленина, имени Верховного Совета РСФСР стрелковой дивизии.

П.А. Штахановский

Вступление адресовано нашему знаменитому земляку – краеведу и исследователю военной истории, педагогу и вожаку Красных следопытов, - Константину Еременко.

К.Д. Еременко

Как видно из текста, Константин Дмитриевич неоднократно обращался с просьбой к ветерану описать боевые действия легендарной «тридцатки», что, вкупе с другими материалами, во многом легло в основу его последующих военно-исторических исследований. Но сама папка, переданная в фонды музея дочерью краеведа Натальей Негребовой, в качестве первоисточника исследуется нами впервые. Впервые будут опубликованы выдержки из воспоминаний бывшего военного комиссара дивизии П.А. Штахановского.

Нужно отметить, что имя Порфирия Александровича уже опосредовано знакомо нашим читателям: в 2022 году в газете «Горячий Ключ» был опубликован очерк-эссе «Женское лицо войны – Анна Штахановская», повествующий о его дочери, прошедшей вместе с отцом всю войну, неоднократно награжденной орденами и медалями за проявленные мужество и героизм. Уникальная и героическая судьба целой семьи – отца и дочери, стала отражением самоотверженности и подвига всего нашего советского народа в годы Великой Отечественной войны. Сегодня, в преддверии 81-й годовщины оккупации немецко-фашистскими войсками и их союзниками Кубани и Горячего Ключа, мы решили вновь вернуться к этой теме.
Сразу оговоримся, что в приводимых воспоминаниях имеются некоторые фактические неточности, которые бросаются в глаза любому, кто знаком с ходом военных событий под Горячим Ключом. Да и Константин Еременко сделал на полях папки записи о таких ошибках. Но не будем строго судить автора, писавшего воспоминания в довольно преклонном возрасте; ведь и сам он говорит: «…многое могло стереться, уйти из памяти, забыться, но главное не забывается никогда».
Вот об этом – главном и стоит помнить потомкам защитников Кавказа; не критиканствуя и не цепляясь за мелочные детали.

В боях за Ростов и Краснодар

«25 июля 1942 года части 56-й армии под давлением превосходящих сил гитлеровцев – первой танковой армии Клейста – оставили город Ростов и отходили с боями на Кубань» - начинает свой рассказ Порфирий Александрович.
«Особую организованность и стойкость в боях на Кубани проявила славная 30-я Иркутско-Пинская стрелковая дивизия, личный состав которой проявил доблесть, героизм и отвагу в борьбе с врагом. Дивизия прикрывала отход 56-й армии, вела ожесточенные бои с превосходящими силами противника, нанесла ему огромные потери в живой силе и технике./
/В боях под Ростовом уничтожено: солдат и офицеров – 4500; танков – 169; автомашин – 165; самолетов – 3./ /В боях за Краснодар уничтожено: солдат и офицеров – 4841; танков – 63; автомашин – 108; бронемашин – 3; самолетов – 1. Приведенные данные о нанесенных дивизией потерь гитлеровцам полностью подтверждают ту высокую оценку боевых качеств и действий, которую дало командование 56-й армии 30-й Иркутской дивизии.
Изумительная самоотверженность личного состава дивизии, массовый героизм, организаторская работа партийно-политического состава. Командный состав за время непрерывных боев научился сочетать личную отвагу и мужество с умением руководить своими подразделениями и частями на поле боя. Когда настоятельно требовалось – коммунисты шли впереди, своим боевым опытом, своим личным примером показывая, как надо драться с врагом, защищать своей грудью каждую пядь родной земли.»
Конечно, проводя статистику уничтоженных сил гитлеровцев, Штахановский не всегда упоминает какой ценой это достигалось. Поэтому было бы интересно сравнить его слова, полные свойственного бывшему политработнику пафоса и героизации, с воспоминаниями других фронтовиков. Представляем слова легендарного командира 71-го стрелкового полка той же 30-й Иркутской дивизии, впоследствии генерал-лейтенанта Ивана Максимовича Ковалева:

И.М. Ковалев

«Советские полки и дивизии были в этих боях на Кубани совершенно беззащитны как на земле, так и с воздуха. В полках, например 30-й Иркутской дивизии, кроме винтовок, небольшого количества ручных гранат, да нескольких бутылок с горючей смесью, ничего не было. Наша 45-мм противотанковая пушка могла поражать танки врага только по корме, т. к. снаряды ее рикошетировали, противотанковых средств совсем не было. Зная об этой нашей немощи, гитлеровцы буквально издевались над нами, самолеты беспрерывно летали над нашими головами и безжалостно расстреливали нас, а танкисты шли на нас как на параде с открытыми люками. Это было не сражение, война, а самое настоящее побоище, сравнимое лишь с тем, когда здоровый верзила избивает малыша. Немудрено, что противник cметал танково-авиационным тараном все на своем пути и захватил с ходу 9 августа Майкоп, а 12 августа Армавир, станицу Белореченскую и после ожесточенного боя в течение недели (5-12 августа) столицу края - Краснодар.» [ГАГС. Ф. Р-278. Оп. 1.Д.101.]
«В садах совхоза Калинина (пригород Краснодара – прим. авт.), мой 71-й полк получил пополнение - краснодарских мальчишек около 800 человек, 1924 года рождения. Мы их быстро распределили по ротам, покормили и кое-как, не всех, вооружили. Так они, ни разу не стрелявшие, совсем не обученные военному делу, начали воевать с винтовкой на двоих и одной oбоймой патрон. Им предстояла задача захватить еще оружие у врага. Moжете себе представить состояние этих юных новобранцев... Вскоре я узнал, что эти новобранцы получили наказ от своих родителей бороться с немцами только в городе и через Кубань не уходить вместе с армией. В результате этого и, конечно, потерь за неделю в боях за Краснодар, утром 13 августа на рубеже Тахтамукай и Энем, в полку из 800 краснодарцев осталось не более 200 человек.» [ГАГС. Ф. Р-278. Оп.1. Д.10. Л.7.]
Читаем боевой документ, датированный 21 августа 1942 г. Это «Доклад о проверке частей, занимающих оборону в районах Горячий Ключ - Пятигорское – пер. Хребтовый» представленный начальнику оперативного отдела Штаба Северо-Кавказского Фронта майором Прониным, инспектирующим части: «В 256 сп (256-й стрелковый полк 30-й Иркутской стрелковой дивизии – прим. авт.) – 150 чел. из вновь прибывшего пополнения находятся совершенно без обуви, а также не имеется обмундирования. Большинство бойцов из пополнения рождения 1924 года, которые почти не знакомы с военным делом, не стреляли из винтовок и пулеметов. Не умеют пользоваться ручными гранатами. Настроение личного состава здоровое и бодрое». Как видно, состояние дел в дивизии по вопросам материально-боевого обеспечения было весьма удручающим; как при обороне Краснодара, так и позже, на рубежах Горячеключевского района. Впрочем, такое положение было чуть ли не нормой и во всех других воинских частях и соединениях того времени – периода отступления Красной Армии под давлением превосходящих сил противника.
И вновь вернемся к воспоминаниям Штахановского о боях под Краснодаром, чтобы оценить разницу в восприятии и подаче информации об одних и тех же событиях, так сказать - «на контрасте».
«Мне, как комиссару дивизии, глубоко врезались в память героические подвиги солдат и офицеров, в эти тяжелые дни отступления.
Несколько примеров из них:
На высоте, где находился КП командира дивизии, противник бросил до батальона автоматчиков и овладел высотой. Начальник штаба дивизии подполковник Костюк собрал под свою команду бойцов и командиров управления, решительным броском выбил фашистов с высоты и овладел ею. Противник оставил на поле боя 50 фашистов убитыми.
В расположение 3-й роты 35-го сп противнику удалось вклиниться. Политрук роты тов. Гриншпель личным примером героизма и отваги увлек за собой бойцов и командиров своего подразделения на врага; враг дрогнул, в панике побежал, оставив на поле боя убитыми 100 гитлеровцев. Тов. Гриншпель пал смертью храбрых.
Орудийный расчет 45-мм батареи 256-го сп т.т. Савельев, Кучеренко и Стрельжик подпустили вражеские танки на 300-350 метров и в упор расстреливали. Они уничтожили 9 танков, 3 бронемашины, 18 мотоциклов и до 80 гитлеровцев.
Беспредельное мужество, героизм и храбрость в бою показали бронебойщики роты 256-го сп. Они подбили 6 вражеских танков. Комсорг роты Кевкешвили из противотанкового ружья подбил два вражеских танка.
Отважно вели себя в бою бойцы и командиры роты СИТ (собачья истребительная), возглавляемой командиром роты капитаном тов. Иванчи и политруком Царфик (обе фамилии неразборчиво – прим. авт.) На их боевом счету уничтожено 24 фашистских танка, 4 бронемашины и один двухмоторный бомбардировщик.
Героически себя проявил комсомолец-писарь 256-го сп тов. Попов. Он из своей винтовки уничтожил 17 фашистов.
Отважно действовал в бою адъютант 3-го стр. батальона 35-го сп техник-лейтенант Хромов; из противотанкового ружья он подбил два немецких танка. Бронебойщики этого же подразделения, следуя его примеру, подбили три танка, 7 мотоциклетов и уничтожили 50 фашистов.
Ожесточенные бои вела дивизия в районе Пашковской, пресекая попытку гитлеровцев форсировать реку Кубань. Все яростные попытки немцев были отбиты с большими для них потерями. Имелась возможность дивизии перейти в наступление и выбить немцев из гор. Краснодара. Но в связи с тем, что на правом фланге 339-я стр. дивизия без приказа командования 56-й армии отошла и оголила правый фланг, наступление дивизии могло не увенчаться успехом.
Для выяснения обстановки в городе, по приказу командира дивизии полковника Аршинцева, группа разведчиков, возглавляемая пом. нач. штаба дивизии по разведке майором тов. Малолетко, ворвалась в город Краснодар и в районе Дубинки уничтожила группу немецких офицеров 5 чел., в том числе одного полковника и до 40 солдат. Появление наших разведчиков создало среди фашистов панику.
В силу сложившейся обстановки и просочившихся гитлеровцев в тыл дивизии, по приказу командующего 56-й армии генерала Рыжова, полки дивизии начали отходить по направлению Горячий Ключ, где по высотам от Пятигорского перевала до ст. Саратовской заняли оборону.
За бои под Краснодаром командир дивизии тов. Аршинцев и я, как комиссар дивизии были награждены орденом Красного Знамени.» 

Офицеры штаба 30-й Иркутской дивизии

В самом начале войны. «Тридцатка» атакует.

А вот здесь, в описании последнего эпизода, наш автор явно поскромничал. Известно из других источников, в том числе воспоминаний участников и официальных боевых донесений, что отдельные подразделения 30-й Иркутской дивизии, в какое-то время перешли в контрнаступление на позиции противника, уже почти полностью занявшего Краснодар и овладели значительной частью города на период от нескольких часов до суток. Такая «незапланированная» атака русских, действительно привела немецкое командование в замешательство, граничащее с паникой. Однако, ситуация в целом и на флангах дивизии в том числе, не позволяла развить успех и закрепиться в городе. В любом случае, продолжение обороны Краснодара малочисленными и обескровленными подразделениями дивизии, лишь привело бы к значительным потерям, без достижения эффективного результата.
Тем не менее, этот факт подтверждает тезис о героизме бойцов и полководческом таланте командования легендарной дивизии. Здесь стоит немного отступить от нашей темы и окунуться в трагические дни самого начала войны – к западным рубежам СССР, когда наша «тридцатка» также могла противостоять фашистскому давлению, в условиях всеобщего отступления Красной Армии. Давайте посмотрим, как схожи моменты обороны дивизией Краснодара и обороны приграничных территорий нашей Родины, описанные мною ранее, в очерке «Как начиналась война. Летопись первых сражений 30-й Иркутской стрелковой дивизии».
«В июне 1941 года дивизия дислоцировалась в районе государственной границы СССР с Румынией, на левобережье реки Прут. Вступив в бой с первых часов войны, ее подразделения оказывали помощь истекающим кровью погранзаставам, сковывали продвижение противника вглубь нашей территории и препятствовали массовому форсированию неприятелем этой естественной водной преграды.
Принято считать, что в первые недели войны немецко-фашистские орды беспрепятственным маршем шли по советской территории, гоня и сминая слабовооруженные и дезорганизованные части Красной Армии. В некоторых местах фронта, возможно, так и было; но только не на рубеже обороны 30-й Иркутской стрелковой дивизии. Об этих первых днях героических сражений на границе очень ярко говорят слова самих участников боев - ветеранов прославленной дивизии.
Вот как описывает первые дни войны один из руководящих штабных офицеров, фамилия которого, к сожалению, нам неизвестна.
«В день нападения, т.е. 22 июня 1941 года, подразделения по боевой тревоге убыли из летних лагерей и заняли оборону по реке Прут. Несмотря на бешеный напор немецко-румынских войск, части 30-й дивизии не допустили форсирования реки Прут. А сами перешли в контратаку и заняли город Скулени (тогда за государственной границей СССР, на территории Румынии – прим. авт.) После нескольких дней ожесточенных боев, когда противнику удалось на других участках прорвать оборону, и далеко продвинуться на восток, части дивизии по приказу вышестоящего командования оставили оборону на этом рубеже и вышли на старую госграницу в район города Дубосары, и заняли оборону по реке Днестр».
А вот что рассказывает бывший командир отделения связи 35-го стрелкового полка, старший лейтенант запаса Лифер Ф.И.
«К утру (23 июня - прим. автора) достигли холма, у подножия которого, окутанное сизой дымкой и пороховой гарью, раскинулось селение Скулени, а за ним струилась пограничная река Прут… Гитлеровцы, вооруженные до зубов, начиненные вином и мамалыгой от услужливых румынских бояр, перли нескончаемой лавой по наведенным понтонам, смяв наши малочисленные погранотряды. За пехотой следовали легкие танки, минометы и артиллерия. На нас шла унтерофицерская школа дивизии СС «Мертвая голова». С черным знаменем со свастикой, под нудный бой барабана, сомкнутыми рядами, отборные фашистские молодчики, с эмблемами скрещенных костей и черепа, шли в психическую атаку…
…Вот подал голос «Максим», дружные залпы трехлинеек; заговорила артиллерия. Трудно восстановить в памяти мгновение, когда я оказался в цепи контратакующих. В рукопашную нас повел сам командир полка Юхнов, ветеран гражданской войны. Немцы не ожидали стремительного нашего натиска и были отброшены за реку. Но форсирование и атаки все продолжались, только снова они получали решительный отпор. Усилился артобстрел, над нами на бреющем полете проносились вражеские самолеты. Но даже раненые, могущие держать оружие не покидали поле боя.»/
/Лаконичен рассказ бывшего командира взвода 76-мм орудий 71-го стрелкового полка Арпишкина М.Н.: «Выйдя на государственную границу по реке Прут, замаскировав свои орудия в саду, мы били прямой наводкой по десантным лодкам румын и мосту противника, а другие части нашей дивизии, срывая планы фашистов, перешли в контратаку; переправились через реку Прут и овладели городом Скулени…»
О первых днях войны бывший комиссар 256-го стрелкового полка Цыпленков пишет в газетной статье:
«…25 июня на участке полка немцы сосредоточили большое количество авиации и артиллерии и в течении нескольких часов бомбили и обстреливали нашу оборону. Затем они начали наступление, угрожая выходом в тыл. Единственным резервом у командира полка была саперная рота, которую он бросил в контратаку. Возглавил роту политрук Ковальчук С.С. Эта контратака была так неожиданна для противника, что он пришел в замешательство. Воспользовавшись этим, саперная рота выбила противника из деревни и начала теснить его к реке Прут. Политрук Ковальчук увлекшись боем, вырвался вперед, был ранен в руку, но не чувствуя боли, продолжал уничтожать врага. Через несколько минут был вторично ранен в ногу и упал. Это заметили фашисты и попытались взять его живым в плен. Но Ковальчук, преодолевая боль, вел огонь по наседающему противнику и уничтожил шестерых гитлеровцев. Первым увидел этот поединок комсорг роты ефрейтор Аманри. Он бросился на выручку политруку. Трех фашистов застрелил, а двух, пытавшихся захватить политрука, заколол штыком. В это время подошло подкрепление, которое отбросило остатки недобитых фашистов в реку…»
Мозговой Г.И., бывший командир огневого взвода 59-го легкого артиллерийского полка (59 лап) 30-й стрелковой дивизии, описывает события так. «В первый день войны полк по тревоге вышел на госграницу и занял оборону по реке Прут в районе города Бельцы. Немцы пытались форсировать реку, но все их попытки наталкивались на мощный огонь нашей артиллерии. Уже в первый день боев было потоплено несколько переправочных средств с пехотой и техникой противника. Не добившись успеха, противник отказался от переправы и перенес свои усилия на правый фланг к соседям. В ночь на 3 июля 59-й лап получил приказ оставить занимаемые боевые порядки и совместно со стрелковыми полками отойти на следующий рубеж…»
Можно было бы продолжать и продолжать цитировать воспоминания участников боевых действий и боевые донесения командиров, которые сходятся в одном: очевидно, что уже в первые дни войны, отдельные части 30-й стрелковой Иркутской дивизии, не только сдерживали противника, но и освободили приграничный городок Скулени и, форсировав пограничную реку Прут, вышли на вражескую территорию, где заняли плацдарм! И продолжалось это, по некоторым данным, до 3 июля, т.е. почти две первые недели войны! А оставила дивизия свои рубежи лишь по приказу вышестоящего командования и под угрозой окружения с флангов. Понятно, что одна дивизия не смогла бы долго продержаться, будучи окруженной - она рано или поздно была бы уничтожена. Но именно такие эпизоды героического сопротивления врагу - по нескольку недель, по нескольку дней, а иногда и всего лишь несколько часов, - позволяли собрать силы государства, народа и армии и, в конечном итоге, приблизить Победу.» [С.С. Безух «Как начиналась война. Летопись первых сражений 30-й Иркутской стрелковой дивизии», «Горячий Ключ» № 3, 22.01.2021 г.]

Из биографии П.А. Штахановского

Выше мы приводили отрывки из воспоминаний бывшего командира 71-го стрелкового полка И.М. Ковалева, явно отличающиеся по духу от воспоминаний военного комиссара дивизии. Чтобы оценить и понять различия в рассказах двух заслуженных фронтовиков, повествующих об одном и том же периоде боевых действий «тридцатки», стоит ближе познакомиться с биографией нашего источника – Порфирия Штахановского. Необходимо учитывать, что несмотря на личный героизм и мужество, неоднократно проявляемые этими старшими офицерами одного и того же соединения, несмотря на их обоих незаурядные командирские и организаторские способности и умения, Иван Максимович, как командир полка, был непосредственно тем, кто сражался на передовой, в грязи окопов и дыму пожарищ. Штахановский, занимая высокую должность военного комиссара дивизии (т.е. главного политработника), имел более обобщенные взгляды на происходящее на поле боя, но в то же время владел полной информацией о происходящем в позиционном районе дивизии. Впрочем сказанное, нисколько не умаляет боевых заслуг и авторитета ни одного, ни другого.
Итак, немного из непростой, но достойной уважения биографии нашего героя.
Родился Порфирий Александрович в рабочей семье в 1896 году. Окончил четыре класса городского училища. С ранних лет начал трудиться: с 1909 года работал в частной переплётной мастерской; в дальнейшем  - в различных типографиях Петербурга.
С 1915 по 1918 год участвовал в сражениях на фронтах Первой мировой войны солдатом-фейверкером. Затем добровольцем участвовал в Гражданской войне, вступил в РКП(б), стал комиссаром артдивизиона 44 Невельского стрелкового полка по охране Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги.
С 1921 года служил в органах госбезопасности. Участвовал в подавлении кулацкого восстания в Витебской области. С 1934 года - начальник отдела УНКВД Ростовской области. В 1937 году, по результатам проведённой чистки, был уволен из органов госбезопасности, как сторонник антипартийной группы Евдокимова-Шеболдаева. После этого перешёл на административную работу; до июня 1941 года — начальник отдела рабочих кадров Управления СКЖД.
После начала Великой Отечественной войны Штахановский становится комиссаром Ростовского стрелкового полка народного ополчения, входящего в 56-ю армию Южного фронта.

Штахановский – комиссар полка народного ополчения

Он - участник освобождения Ростова от немецко-фашистских войск в ноябре 1941 года (Ростов-на-Дону дважды был оккупирован фашистами и дважды освобождался Красной Армией – прим. авт.) После отступления из города в июле 1942 года, был назначен комиссаром 30-й Иркутской стрелковой дивизии 56-й армии Северо-Кавказского фронта. В дальнейшем - заместитель командира 16-й стрелковой дивизии Приморского фронта по политической части; был на Малой земле, где встречался с Леонидом Брежневым. При освобождении Крымского полуострова Штахановский участвовал в операции спасения уникальной коллекции масандровских вин. После войны возглавлял органы военной администрации земли Саксония-Анхальт в городе Галле в советской зоне оккупации Германии.
С 1948 года находился на пенсии. Умер в 1973 году в Ростове-на-Дону.
Награжден Орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова 2 степени, орденами Красной Звезды, Отечественной Войны, Знак Почета и другими правительственными наградами. Одна из улиц Ростова-на-Дону названа его именем. Он – участник первых встреч ветеранов 30-й Иркутской дивизии в Горячем Ключе в 1968-69 годах, организованных Константином Дмитриевичем Еременко.
Порфирий Александрович воспитал дочь – Анну (1916-2009 гг.), героически сражавшуюся на фронтах войны почти с самого ее начала. О ее жизни и подвигах более подробно стоит узнать из публикации, упомянутой выше.

А.П. Штахановская

Здесь приведем лишь один факт, характеризующий самого Порфирия Штахановского.
«Когда началось новое летнее наступление гитлеровцев на Ростов, войскам 56-й армии пришлось оставить город и спешно переправляться на южный берег Дона. Лейтенант Штахановская как командир санитарной роты руководила переправой медицинского персонала и раненых через реку. Под жесточайшим огнем артиллерии противника и угрозой окружения, благодаря ее находчивости удалось найти плоты, на которых вплавь она переправила на спасительный берег свою роту, проявив настоящие мужество и отвагу. Кроме того, были спасены начальник штаба полка с документами и боевое знамя части. За этот подвиг Анна Порфирьевна была представлена к званию Героя Советского Союза. Наградной лист за подписью командира полка был уже готов, однако комиссар, Порфирий Штахановский, счел невозможным подписывать представление на родную дочь. Тогда награда не нашла свою героиню, оставив задел ее мужеству на будущее.» [С.С. Безух «Женское лицо войны – Анна Штахановская», «Горячий Ключ», № 11, 18.03.2022 г.]

В боях под Горячим Ключом

Теперь, когда мы ближе познакомились с личностью нашего автора, есть резон вернуться к его воспоминаниям. Продолжим описание боевых действий «тридцатки» глазами очевидца, но уже в ходе сражений непосредственно на нашей, Горячеключевской земле, в предгорьях Кавказа.
«Не случайно, что многие из перечисленных и неупомянутых героев просили считать их коммунистами, или подавали заявления о приеме их в партию. Лучшей характеристикой для приема в партию были совершенные ими подвиги. Политотдел дивизии и я лично, как комиссар приемы в партию производили сейчас же, здесь же на передовой выдавали партийные билеты.» - в свойственной для политработника манере проводит «линию партии» комиссар Штахановский.
Несмотря на, во многом несправедливую политику последних десятилетий, очерняющую саму Коммунистическую партию Советского Союза и ее роль в достижениях мирного строительства государства и, тем более, в достижении победы над врагом в годы войны, мы не станем иронизировать над высокими идеалами настоящего коммуниста, борца за идеалы, провозглашаемые Всесоюзной Коммунистической партией большевиков (ВКП(б)). Для меня лично роль партии в данном контексте неоспорима, как и для автора воспоминаний. Но, продолжим.
«Оборона дивизии начиналась от ст. Пятигорской, проходила по г. Лысой, спускалась к Фанагорийской долине, горе Фонарь. В состав дивизии входили: 256-й сп, командир вначале подполковник Ильин, позже полковник Руденко; 71-й сп, командир майор Ковалев; 35-й сп, командир майор Клименко. Последний в декабре месяце 1942 г. погиб во время налета гитлеровцев на КП полка. (На самом деле, командир 54-го стрелкового полка гвардии подполковник Клименко Петр Петрович погиб в январе 1943 г., при освобождении ст. Калужской; похоронен там же, в братской могиле. Здесь указано новое обозначение полка, присвоенное после переформирования дивизии – прим. авт.) 

Памятник П.П. Клименко на месте его гибели в ст. Калужской

Дивизия создала неприступную оборону. Против нашей дивизии наступали:125-я немецкая пехотная дивизия, 1-я словацкая дивизия, отдельные части власовцев, входившие в 1-й корпус власовцев, которыми командовал изменник бывший полковник Шаповалов. Все эти соединения входили в состав 17-й немецкой армии, у которой была задача прорваться к Туапсе, выйти к берегу Черного моря./
/ Особенно ожесточенные и непрерывные атаки фашистов были с целью захвата Лысой горы, Волчьих ворот, чтобы выйти в Фанагорийскую долину, захватить населенный пункт Шаумян и прорваться к Туапсе.
Бывали дни, когда вся Лысая гора содрогалась, все горело от огня фашистской артиллерии и налетов немецкой авиации. Особенно это мы испытывали в сентябре месяце. Были дни, когда по Лысой горе фашисты выпускали до 8000 снарядов и их авиация делала до 600 самолетовылетов. Артиллерийский обстрел и бомбежка с самолетов горы Лысой, по существу вдоль и поперек перепахали всю гору и подступы к ней.// Но ничто не смогло сломить волю гарнизона 35-го сп, оборонявшего Лысую гору. В эти дни гарнизон горы проявлял исключительную стойкость, мужество, отвагу, выдержку и железное упорство, чтобы отстоять свои позиции, которые враг штурмовал мощными средствами военной техники.
Вспоминая эти дни, передо мной, как непосредственным участником этих боев, со всей ясностью встает картина: на горе смерть грохотала, перепахивала землю; земля кипела, содрогалась, хоронила своих защитников в воронках. В такой обстановке слабонервные с ума сходят, не очень храбрые теряются и утрачивают способность действовать. Но растерянности не было, гарнизон действовал, отражая непрерывные атаки фашистов решительно, хладнокровно и уверенно. Я это видел сам на Лысой горе!»

Сражения за Лысую гору: взгляд с разных сторон

Для полноты картины давайте обратимся к словам известного военного журналиста и писателя Виталия Александровича Закруткина, вдоль и поперек изъездившего военный Кавказ в 1942-43 годах.

Писатель В.А. Закруткин

В одной из глав своей книги «Кавказские записки» писатель ярко показывает то неимоверное напряжение, с которым давался нашим защитникам каждый новый день героической обороны Лысой горы:
«На вершине Лысой горы я пробыл трое суток и, вероятно, до конца жизни буду помнить эти дни…// Там, на этой горе, каменистая вершина которой была выжжена солнцем и тяжело изранена бомбами и снарядами, для меня раскрылась вся душевная красота великого труженика войны – нашего советского солдата-пехотинца./
/ На маленьких лесных полянах лежали трупы вражеских и наших солдат. Некоторые лежали так близко друг к другу, что казалось – люди умерли в минуту яростного рукопашного боя./
/ Каторжная ночь началась через полчаса. На поляну, лежавшую пониже вершины, подошел маленький караван ишаков, нагруженный ломами, наспех сделанными из тележных осей, винтовочными патронами в картонных коробках, пулеметными лентами, гранатами, мешками с сухарями и бочонками с водой./
/ - Тут прислано шестьдесят ломов. Сейчас мы приступим к работе над оборонительными сооружениями. До утра нам надо выдолбить четыре пулеметных гнезда, десять щелей и два хода сообщения длиной в тридцать метров.// От работы освобождаю только раненых. Приступить к работе./
/ Люди получили ломы, разошлись в разные стороны и застучали ими о камень.// На горе слышалось хриплое дыхание работающих людей. Куски битого щебня с шуршанием разлетались по сухой траве, крупные камни скатывались куда-то вниз. Мне странно было слушать этот частый перестук ломов в такой непосредственной близости от противника, и я подумал, что вот-вот должны загрохотать выстрелы и с северной опушки темнеющего неподалеку леса должны выскочить вражеские солдаты./
/ Гнездо, над которым он трудился (юный боец Володя – прим. авт.) было выдолблено примерно на четверть полагающейся глубины. Став на ребре гнезда я стал долбить дальше. Лом был теплый от Володиных ладоней, он легко падал вниз, но отбивал от гранита только мелкие камешки. Я решил бить сильнее, стал поднимать лом повыше и с силой опускал его на твердый и звонкий гранит. Потом я отставлял лом, ложился на живот, ладонями выгребал мелкий щебень, а крупные камни отбрасывал в сторону. Во рту у меня пересохло, глаза заливал едкий пот, сердце стучало, ладони горели./
/ Рук я уже почти не чувствовал, натертые до крови ладони горели, как в огне, ноги подкашивались. Ужасная жажда мучила меня. Но вот сзади раздались мелкие шаги и появился наконец Володя. Он бережно прижимал к груди обшитую кожей флягу.
- Пейте, - сказал он, задыхаясь, - умучился, пока нашел.
Взяв из его рук флягу, я заметил, что он смотрит на флягу и облизывает языком сухие губы.
- А ты сам пил? – спросил я, отводя флягу.
- Нет, зачем, - обиделся Володя, - я обыскал двадцать семь мертвяков. Только у пятерых нашел фляги и то без воды. Я по каплям слил в одну. Тут полстакана будет. Пейте.
Мы разделили с Володей теплую, пахнущую тиной воду, и она показалась мне нектаром.»
Всего лишь один ночной эпизод из жизни защитников высоты – бойцов 35-го полка майора Клименко, показал Виталий Закруткин. А завтра был снова бой, в который вступили изможденные красноармейцы: горящая трава и подкошенные взрывами деревья; дым и гарь вместо воздуха и осколки камня, вперемешку с градом свистящих пуль; смерти боевых товарищей и всегда - мучительная жажда. И мертвый паренек Володя: «Он лежал не по-детски длинный, вытянувшись так, что казался больше ростом, с полуоткрытыми застывшими глазами, с восковым лицом.» [В.А. Закруткин, «Кавказские записки», Советский писатель М.1954 г., стр. 53-177]
Спустя много лет юные поисковики - красные следопыты, под руководством своего учителя Константина Еременко, установили обелиск воинам 30-й Иркутской стрелковой дивизии на вершине Лысой горы. Короткая надпись на нем говорила о многом: «Родина вас не забыла».

Ветераны 30-й Иркутской дивизии у обелиска защитникам Лысой горы. 1969 г.

Здесь я предлагаю посмотреть на происходящие события и с другой стороны – глазами нашего противника. Приведу выдержки из книги немецкого писателя, бывшего оберштурбанфюрера СС Кареля Пауля (Пауля Шмидта). Даже этот крупный нацистский функционер, один из соратников министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, оценивает недостаточность сил гитлеровского наступления, чтобы сломить упорное сопротивление обороны 30-й Иркутской дивизии. Вот что он говорит непосредственно о немецком наступлении в районе Горячего Ключа:
«Двадцатого августа в 14.00 198-я пехотная дивизия начала атаку на Горячий Ключ. После хорошей артиллерийской подготовки 2-й батальон 305-го полка и 1-й батальон 326-го полка взяли этот поселок. Советские части отошли в леса к югу от него и открыли по поселку сильный артиллерийский огонь./
/ В тот же день (24 августа – прим. авт.) с гор последовали ожесточенные контратаки советских войск на 420-й гренадерский полк полковника Циммермана. 305-й гренадерский полк вынужден был приостановить наступление по долине реки Каверзе и отбивать сильные контратаки противника.
25 августа 308-й гренадерский полк 198-й пехотной дивизии возобновил наступление по долине реки Псекупс. Утром капитан Нисс со своим 3-м батальоном 308-го полка перешел Псекупс и закрепился на восточном склоне Лысой горы (отметка 451,2). Атака, предпринятая с высоты 349,5 на западный склон Лысой горы для его поддержки, была отбита Иркутской 30-й стрелковой дивизией. Третий батальон 308-го полка оказался окруженным на восточном склоне.
Уже эта попытка дальнейшего наступления в западном направлении выявила, что 198-я пехотная дивизия слишком слаба для того, чтобы удерживать рубеж у Пятигорской и одновременно наступать по долине Псекупса. Двадцать девятого августа из штаба корпуса прибыл приказ следующего содержания: «Корпус временно прекращает наступление и переходит к обороне на достигнутых рубежах»/.
/ На правом фланге 198-й пехотной дивизии вели бой восточнее Пятигорской за высоту 349,5 первые батальоны 305-го и 326-го полков. Им противостояла Иркутская 30-я стрелковая дивизия, которая уже неоднократно отличалась своей стойкостью. На высоте 349,5 залегли русские пулеметчики Дзилунов и Пирущак, а в другом месте — командир их батальона капитан Бедашвили. Об их оборону разбилась первая атака на эту высоту. Но все же, после боев с переменным успехом, на следующий день высоту эту немцам захватить удалось./
/ С 29 августа по 3 сентября 198-я пехотная дивизия вела бои за удержание захваченных высот у Пятигорского. Советские войска снова пытались отбить у нее каждую выгодную позицию. Батальон Нисса два раза деблокировали и два раза снова окружали. Третий батальон 308-го полка продолжал отчаянно сражаться на восточном склоне Лысой горы, так как по приказу старшего начальника должен был во что бы то ни стало удержать позицию. Русские, павшие перед немецким рубежом, медленно разлагались и издавали запах, который вскоре уже никто не мог переносить. И каждый день снова и снова с неба жарило солнце. Капитан Нисс на опорном пункте приказал собрать вместе всех многочисленных раненых. Им могли оказывать только первую помощь. Тридцатого августа к окруженным пробилась боевая группа. В тыл были отправлены раненые, пополнены боеприпасы и запасы продовольствия. Затем русские снова перешли в атаку и снова замкнули кольцо окружения. До 3 сентября держался капитан Нисс со своим храбрым 3-м батальоном 308-го полка, но потом наконец они вынуждены были пробиваться на исходные позиции северо-восточнее Псекупса.» [Карель Пауль «Гитлер идет на Восток (1941-1943)»]
Не правда ли, в словах бывшего нациста хотя и сдержанно, но явно прослеживается уважительное признание стойкости русских воинов; в частности – бойцов легендарной «тридцатки»!

Герои предгорий Кавказа

Теперь, когда мы оценили героизм наших защитников с различных позиций, можем вновь вернуться к мемуарам Штахановского:
«План Гитлера на подступах к Туапсе уже терпел крах. Гитлеровцы топтались на месте и уже были не в состоянии продвигаться вперед./
/ Привожу данные, которые у меня сохранились за время с 29 сентября по 6 ноября 1942 года. Уничтожено: солдат и офицеров – 5332; артиллерийских и минометных батарей – 9; орудий и тяжелых минометов – 62; бронемашин – 4; тягачей – 9; автомашин – 62; мотоциклов – 17; станковых пулеметов – 56; подвод с грузом – 72; самолетов – 3; захвачено пленных – 170.
Во время оборонительных боев в дивизии проявлялся массовый героизм солдат и офицеров. Привожу несколько примеров:
Красноармеец Есипов в одном бою уничтожил 30 фашистов, сражался с исключительным мужеством.
Лейтенант Малых во время атаки ворвался в немецкий окоп, захватил пулемет, несмотря на ранение, стал из него вести огонь. Он истребил в этом бою свыше 50 гитлеровцев.
Снайпер, сержант Сартанец, за короткое время убил 43 фашиста и довел свой счет до 300. Награжден орденом Ленина.
Другой снайпер, Федор Задесенко за полтора месяца уничтожил 56 гитлеровцев. В одном бою уничтожил 12 фашистов./
/ 9 ноября 1942 года у высоты 249,6, 6-я рота 256-го сп полдня героически обороняла рубеж, силы роты иссякали, один за другим из строя выходили раненые и убитые, боеприпасы на исходе. Фашисты, пользуясь превосходством сил, начали окружать роту. Фашистский пулеметный расчет, находившийся в дзоте, угрожал роте с правого фланга, обеспечивая переброску своих солдат для захода в тыл нашей роте. Требовалось срочное уничтожение этого расчета. Гвардии политрук Кириченко Александр Поликарпович бросился на амбразуру фашистского дзота, пожертвовав собой, уничтожил гранатами немецкий расчет и своим телом закрыл амбразуру; обеспечил удержание ротой рубежа. Посмертно ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза. (Здесь имеется ряд незначительных неточностей в описании подвига А.П. Кириченко, разнящихся с общепринятой версией – прим. авт.)

Герой Советского Союза А.П. Кириченко

Безымянная высота. На ней расположилось боевое охранение 256-го сп в составе 36 человек, во главе с командиром старшим лейтенантом Синельниковым и политруком Ерохиным. Неожиданно около высоты раздалось «Ура!» Синельников и Ерохин почувствовали что-то подозрительное в этом «Ура!», словно оно было не русское. Старший лейтенант Синельников отдал приказ приготовиться к бою.// Загремели выстрелы и тогда вместо русского «Ура!», раздались стоны и проклятия на немецком языке. 300 гитлеровцев шли в атаку на высоту.// Первый удар на себя принял расчет бронебойщиков. В гранатном бою весь расчет погиб, только раненый парторг Иван Палишко, собрав свои силы, отполз к соседнему дзоту, взял винтовку и открыл огонь по фашистам. Фашисты атаковали станковый пулемет сержанта Георгия Ломадзе, который накануне был принят в партию. Ломадзе огнем из пулемета отразил атаки гитлеровцев. Четыре атаки фашистов отразило боевое охранение с большими потерями для них. Пулеметчик Георгий Ломадзе тяжело ранен, его заменил Кошубяка, но и он вскорости был ранен. За пулемет становится политрук Ерохин. Несмотря на большие потери фашисты продолжали лезть на высоту. Вышел из строя пулемет. Политрук Ерохин вместе с другим пулеметчиков Гридчиком гранатами стали забрасывать наступающих гитлеровцев. В бою погибли командир старший лейтенант Синельников и политрук Ерохин. На высоту ворвались фашисты. В полном окружении оказалась последняя группа гвардейцев, парторг Иван Полешко, солдаты Шевченко, Кошевец и сержант Сергей Вонцицкий; все они вели огонь по фашистам из дзота. Кончились боеприпасы, за исключением нескольких гранат. Полешко принимает решение прорваться всем через окружение фашистов, пустив в ход последние гранаты. В этом неравном бою все геройски погибают, кроме сержанта Вонцицкого, который, будучи тяжело раненым, был захвачен в плен. На высоте царила суматоха и ею воспользовался Вонцицкий, бросился вниз с обрыва, покатился кубарем; гитлеровцы по нем открыли огонь, засвистели пули, он ничего не слышал. Пришел в себя лежащим в высохшем ерике. Из всего боевого охранения выжил тяжело раненый сержант Вонцицкий.// Склоны высоты и на самой высоте были усеяны трупами фашистов. На другой день контратакой подразделений 256-го сп фашисты с высоты были выбиты.
В одном из боев за Лысую гору фашистам удалось ворваться на гору. В траншеях завязался рукопашный бой. На старшего сержанта Герасима Кучерявого двинулась группа немецких автоматчиков, которые намеревались захватить его в плен. Подпустив близко к себе приближающихся фашистов, Герасим Кучерявый гранатами подорвал себя и фашистов.

Герой Советского Союза Г.Е. Кучерявый

Что заставило гвардейца старшего сержанта Герасима Кучерявого совершить такой бессмертный подвиг? Какая сила сделала его волю твердой – тверже любой сверхстали? Герасим Кучерявый сделал это, как многие другие в Великой Отечественной войне, с полной убежденностью, что этого требует воинский долг перед Родиной, верность Родине, преданность Ленинским идеям, честь советского солдата и верность военной присяге.»
На этом моменте, позволим себе прервать воспоминания достойного военачальника и расставить несколько точек в нужных местах. Как и говорилось выше, воспоминания его не всегда корректны и точны; но когда это были незначительные нюансы, мы не вмешивались с комментариями. Сейчас же речь идет о конкретных подвигах бойцов 30-й Иркутской дивизии; в том числе о величайшем подвиге самопожертвования Герасима Кучерявого, удостоенного посмертно звания Героя Советского Союза; подвига, широко известного и вошедшего в анналы военной истории обороны Кавказа.
Так, например, звания «гвардейцы», которым чествует автор всех упоминаемых героев, на самом деле они не имели. Лишь 18 декабря 1942 года, за проявленный массовый героизм бойцов и командиров, «тридцатка» была удостоена этого почетного звания, то есть значительно позже описанных событий. Тогда она была переформирована и получила новое наименование: 55-я Гвардейская Иркутская стрелковая дивизия; новые обозначения получили и полки дивизии. Конечно, это нисколько не умаляет боевых заслуг наших защитников, - ведь именно за их мужество, доблесть и героизм и была оказана дивизии столь высокая честь и признание. Некоторым объяснением этих неточностей может служить тот факт, что в декабре 1942 г. Штахановский получил новое назначение, не связанное с дивизией (об этом сказано чуть ниже), что могло повлиять на субъективное восприятие и наложение в описании некоторых событий во времени.
На самом деле, описанное Штахановским выше – бой боевого охранения на Безымянной высоте и затем – подвиг Кучерявого на Лысой горе – это одно и тоже событие. Происходил этот бой именно на Безымянной высоте; свой подвиг самопожертвования Кучерявый совершил там же. На этой высоте 10 ноября 1970 года красными следопытами под руководством Константина Еременко был установлен обелиск в честь героя.

Памятник на Безымянной высоте на месте гибели Г.Е. Кучерявого

Как между этими событиями появился разрыв во времени и месте, почему местом подвига Кучерявого указана гора Лысая – остается вопросом. Во всяком случае, вспомним вновь предупреждение Штахановского о десятилетиях, стерших многие детали из памяти.
Кроме того, не все фамилии указаны автором точно; но это является предметом споров и будущих исследований, поэтому не будем на них останавливаться. Сергей Вонцицкий (по другим данным – Николай Витчинин) действительно был единственным выжившим, кто смог впоследствии поведать о стойкости защитников высоты своим командирам. Именно с его слов, подтвержденных на следующий день красноармейцами, отбившими у врага потерянные позиции, мы знаем о стойкости и подвигах защитников Безымянной высоты.

Подвиги и слава легендарной «тридцатки»

Теперь же, после необходимых уточнений, можно вновь вернуться к нашему источнику.
«Ни время, ни события не изгладят в памяти народа замечательные подвиги личного состава 30-й Иркутской гвардейской дивизии в годы гражданской и Великой Отечественной войн. (Возвращаясь к вышесказанному – звание «гвардейская» имела не 30-я, а уже переформированная на ее основе 55-я Иркутская дивизия – прим. авт.) как не гордиться тем, кто служил и кто служит в настоящее время в нашей дивизии, на знамени которой сияют ордена Ленина, три Красного Знамени, Суворова 2-й степени. Особую гордость составляет жителям Иркутской области, где в годы гражданской войны родилась славная, героическая дивизия.
В конце декабря 1942 года я был назначен заместителем командира 16-го стрелкового корпуса. С большой грустью я расстался с Борисом Никитовичем Аршинцевым.

Командир 55-й гвардейской Иркутской дивизии Б.Н. Аршинцев

У нас была крепкая, настоящая товарищески-фронтовая дружба. Все вопросы боевой обстановки решали вместе. Это был замечательный командир, душевный, простой, отзывчивый человек. Тактически грамотный, спокойный, уверенный, инициативный и рассудительный командир. Дивизия не имела поражений. Дивизия под его командованием мужественно, стойко и отважно громила врага, нанося ему огромные потери. Об этом говорят вышеприведенные данные о потерях гитлеровцев под Ростовом, Краснодаром и на участке обороны в районе Горячего Ключа с 26 сентября по 6 ноября 1942 года. Борис Никитович Аршинцев сумел организовать замечательный коллектив штабных офицеров, отличавшийся большой работоспособностью, оперативно грамотно разрабатывающий боевые задачи. С такими людьми можно смело решать любые задачи, поставленные командованием 56-й армии. Тов. Аршинцев поощрял полезную инициативу штабных работников. Среди солдат и офицеров он пользовался заслуженным авторитетом, его любили. Командование 56-й армии высоко ценило оперативные и тактические способности Бориса Никитовича и считалось с его мнением и принятыми решениями в боевой обстановке. Недаром дивизии в горах Кавказа присвоено наименование Гвардейской: награда вполне заслуженная.
Небезынтересны будут данные о потерях гитлеровцев в боях с 30-й Иркутской дивизией с первых дней войны.
За время Великой Отечественной войны, включая и битву за Кавказ, дивизией уничтожено: солдат и офицеров – 75785; танков – 419; бронемашин – 33; мотоциклов – 189; тягачей – 29; автомашин – 1033; орудий – 230; минометов – 326; зенитных батарей – 1; пулеметных гнезд и пулеметов – 301; самолетов – 17; складов с боеприпасами – 13; повозок с боеприпасами – 130; подвод с грузом – 372; знамя СС полка – 1; захвачено пленных – 841./
/ В дивизии получили высокое звание Героя Советского Союза 25 человек. Это ли не гордость, это ли не слава Иркутской дивизии!
Нельзя не отметить того, когда наша дивизия заняла оборону в районе Горячий Ключ, наступление 125-й немецкой пехотной дивизии было приостановлено. Командир этой немецкой дивизии генерал-лейтенант Шнеккенбургф (правильно – Шнеккенбургер – прим. авт.), с чисто немецкой пунктуальностью подсчитал размеры военного и численного превосходства в живой силе, танках и вооружении. Дивизия имела 13000 штыков; кроме того Словацкая дивизия насчитывала до 8000 штыков и части «власовцев». Но одного он – немецкий генерал не смог учесть – высокий моральный дух, нравственные силы, преданность Родине и Ленинской партии противостоящих ему солдат и офицеров Иркутской дивизии. И это оказалось сильнее фашистского превосходства в живой силе и технике. Вот почему 125-я немецкая дивизия и другие фашистские части все время терпели поражения, несли большие потери и не могли дальше двигаться, застряв в предгорьях Кавказа, а в январе 1943 года позорно побежали. Не случайно гитлеровцы называли нас трижды коммунистами.»

«Кавказ стал для нас одной большой общей могилой…»

Небезынтересным было бы упомянуть о моральной подавленности солдат и офицеров Вермахта, присутствующей в войсках противника во время осенне-зимней Кавказской компании 1942-43 гг., на что указывает Штахановский. Его слова практически согласуются с приведенными выше выдержками из Кареля Пауля; они описывают настроения врага непосредственно на поле боя, в низовых структурах неприятельских войск:
«Гитлеровцы несли большие потери, были бессильны прорвать нашу оборону, чтобы выйти к Туапсе. Наступившие осенние холодные дожди создавали им трудности в подвозе продовольствия и боеприпасов. Все это создавало среди фашистов упаднические и отчасти пораженческие настроения. Несколько таких фактов, - из писем немецких солдат и офицеров, захваченных нами.
Командир батальона 419-го пех. полка капитан Вих так оценивает бой за Лысую гору. «23 сентября. Наступаем на Лысую гору. 5-й батальон рвется к высоте. Идет очистка долины Каверзе. Самая трудная задача пала на меня. Мы стреляем, артиллерия обрабатывает долину. В 9.00. появились пикирующие бомбардировщики и штурмовики и помогают в наших делах… это ужасно красивое зрелище… Лысая гора тонет в огне и в дыму. Все это нам нервов стоит, не говоря о русских. И все же наталкиваемся на упорное сопротивление и мы должны были ломать это сопротивление. На самой вершине сволочи хорошо закопались.»
Из дневника немецкого офицера, служившего адьютантом у командира артдивизиона 125-й немецкой дивизии. Сделаны такие записи: «1-го октября. Мы наступаем. Из двух батальонов образованы две роты… Мы продвигаемся вместе с нашим КП на Безымянную высоту. Огневая точка находится под сильным артиллерийским и минометным огнем русских. Русские не щадят боеприпасов и ведут против нас ураганный сковывающий огонь. У нас долина, а у русских высота, с которой они нас повсюду просматривают. Опять наши огневые позиции попадают под сильный огонь.»
И далее записывает в дневнике:
«Выбило много офицеров. Убит обер-лейтенант 419 пп капитан Вайккерт, ранен лейтенант Ривер, убит ст. лейтенант Герман, который только что принял командование 4-й батареей. Убит ст. лейтенант Гельцлейн, ранен ст. лейтенант Бауэр.»
И дальше в дневнике находим такую запись:
«Ужасный день для дивизиона, достигнутые вчера с жертвами 501 метр, сданы. На северном участке русские еще больше нажимают на наши огневые позиции. Мы не можем больше двигаться. У нас большие потери. Ст. лейтенант Герман, который два дня назад принял 4-ю батарею, убит. Убито 3 чел. и 5 ранено из 10-й батареи. В пехоте большие потери. Прибывшее пополнение скоро опять будет израсходовано. Будущее выглядит мрачно. Все наши люди к этому готовы, напряжения слишком большие…»
Пленный солдат 4-й роты 421-го пп Фопск, захваченный нашими разведчиками 7 октября показал:
«Несем большие потери. В октябре из 4-й роты дезертировал один солдат, в течение месяца скрывался в городе Краснодаре, избегая передовой позиции, за что был расстрелян перед строем. В роте был один случай самострела.»
Старший ефрейтор Карл Гартман пишет своей жене Фриде Гартман в город Фримерен (название неразборчиво – прим. авт.), округ Болинген, провинции Вертенберг:
«Что из того, что у меня есть жена и ребенок, т.к. друг друга не видим… Вот уже два года, по крайней мере, мы живем… и те, кто находятся в России, очень мало возвратятся домой.»
А в других письмах жене он пишет:
«Дорогая Фрида! Зимой мне ничего из зимней одежды не присылай, ибо зря трепать вещи не стоит. Те, кто не может еще одеть людей, должны прекратить войну.»/
/ «Дорогая Фрида! Мне хочется только чтобы ты посмотрела на меня сейчас, когда я пишу письмо. Я сижу в земле, в нашей дыре, вырытой прямо на земле. Мы превратились в настоящих обитателей ада…»
Один неизвестный солдат в письме 1 ноября писал своим родителям:
«Дорогие родители! На Кавказе теперь не только отдельные могилы, а целые кладбища. Я готов ко всему. Сомневаюсь, увидимся ли мы еще раз.// Сегодня воскресенье всех святых., а мы несчастные люди ничего не видим и не слышим. С каким удовольствием каждый из нас пошел бы в церковь. Но нет – русский орган играет нам предсмертную песнь.»»

Фашистское кладбище в курортном парке Горячего Ключа

На этом бывший военный комиссар 30-й Иркутской стрелковой дивизии практически заканчивает свои воспоминания, датированные 20 апреля 1968 года.

В качестве заключения

Приведенные Порфирием Штахановским выдержки из писем захватчиков ясно показывают, как с течением времени терялся боевой потенциал и снижался моральный дух гитлеровских вояк; причем на всех уровнях – от солдата, до офицера. В качестве основных причин таких упаднических настроений Штахановский отмечает:
«Тяжелые и напряженные бои, которые 125-я пд вела на нашем участке обороны; большие потери гитлеровцев; бессилие прорваться к Туапсе; осенние холодные дожди и выпавший снег; получаемые известия из дома об ухудшении экономического положения, о бомбардировках английской и американской авиацией и крупных разрушениях причиненных городам этими бомбежками.»
Нельзя не согласиться с такими выводами советского военачальника. Но нельзя и не добавить следующее: все перечисленные «невзгоды» неприятеля также можно было бы отнести и на счет Красной Армии. Поэтому рассмотрим их коротко и по пунктам.
Огромные потери, понесенные Советским Союзом и Красной Армией в первые месяцы войны были несоизмеримы с потерями гитлеровской коалиции и, казалось бы, должны были привести к полной деморализации войск, населения, общества и низложению государства в целом. Потери наших войск, в частности на Кавказе, также были огромны; да и резервов уже практически не оставалось. На кону были возможный прорыв гитлеровцев в Закавказье, потеря нефтяных месторождений и Черноморского флота и, одновременно – захват Сталинграда и перерезание основной водной артерии европейской части СССР, с последующим маршем да самого Урала. Да и под Москвой все еще было не так однозначно. Но нет – сумели организоваться, эвакуировать и заново настроить промышленность, мобилизовать все силы для достижения будущей победы.
В последнее время многие из нас были значительно подвержены либеральным понятиям, что мол, русским значительно помогли выстоять генералы «мороз», «распутица» и прочие эфемерные трудности. Да, страна наша огромна по территории и большей частью расположена в умеренных, холодных и даже арктических широтах. Да, к этому не был готов наш противник, рассчитывая на стратегию блицкрига – окончание основной фазы войны до наступления холодов. Германские солдаты даже зимнего обмундирования поначалу не имели. Но и мы, - русские, тоже обычные люди. И наши солдаты также обмерзали в окопах, также мокли под осенними дождями, также преодолевали распутицу, на плечах вынося из дорожных колей и пушки, и автомашины, и тягловых лошадей. И у нас зимнего обмундирования не было в достатке; и вместо сапог и ботинок на ноги зачастую наматывали обмотки прямо на постолы или голые ноги. Но наш советский солдат, выросший и воспитанный в других условиях, нежели лощенные воители западных стран, смог преодолеть эти невзгоды за счет стойкости и силы духа, веры в победу и идеалы своей Родины.
О плохом экономическом положении германского тыла и разрушенных городах даже говорить много нет резона. Достаточно вспомнить, как питались наши граждане не только в прифронтовых областях, но и в глубоком тылу, деля ломтик хлеба на всю семью, и обменивая последнее имущество на продукты; как трудились старики и подростки в сельском хозяйстве и на заводах, засыпая у станков в ночные смены. Разрушенные немецкие города? Да у нас вся европейская часть страны, наиболее промышленно и научно развитая, находилась в руинах. И после окончания войны люди, лишившиеся крова, годами еще жили в землянках и подвалах.
Так что, несмотря на приведенные Порфирием Александровичем объективные причины провала гитлеровского наступления на Кавказе, несомненно, есть и другие, не позволившие нацистам осуществить свои замыслы по выходу в Закавказье и захвату нефтеносных месторождений и портов Черного моря.
Это – мобилизация всех сил и средств советским правительством под руководством Коммунистической партии и при поддержке всего населения Советского Союза на борьбу с врагом. Это – правильная организация ведения активной обороны в горах с последующим переходом к зимнему наступлению 1943 года. Это - стойкость и мужество наших людей: от колхозника до партийного чиновника, от рядового, до генерала.
Это, о чем и написаны поднятые сегодня воспоминания Порфирия Штахановского, - массовый героизм, стойкость и бесстрашие воинов 30-й Иркутской стрелковой дивизии, впоследствии справедливо получившей звание гвардейской.

Встреча ветеранов 30-й Иркутской дивизии у мемориала «Пять знамен»

С.С. Безух, научный сотрудник ГИМ, август 2023 г.