Листая книжные страницы…

Подробности

Опубликовано 16.02.2022 16:13

В городском историческом музее продолжает работу небольшая выставка, приуроченная к 75-летию со дня выхода книги Виталия Закруткина «Кавказские записки».

Военные дороги писателя привели в левобережье Кубани. Ежедневно он заполнял листки своими заметками после очередных боев, записывал имена, фамилии солдат, офицеров, совершавших повседневные подвиги. Ибо не только день, но каждый час на фронте сравним с подвигом, было ли это сражение с врагом, умение быстро вырыть себе окоп, или вынести из боя раненого товарища...А боевые донесения командиров батальонов, полков, задушевные беседы во время коротких передышек после боя с товарищами по оружию (ибо здесь и писатели, и журналисты «к штыку приравняли перо») - все записывалось военным корреспондентом.

В 1947 году Виталий Закруткин публикует принёсшие ему широкую популярность в СССР и за рубежом талантливые «Кавказские записки». Глава «В предгорьях Западного Кавказа» посвящена событиям, развернувшимся на южном фланге фронта, у Горячего Ключа, селений Безымянного, Фанагорийского, Пятигорского, перевала Хребтового.

Виталий Закруткин «Кавказские записки». 1957 г

В выцветшей от солнца гимнастерке с фронтовыми погонами майора, с пистолетом и полевой сумкой у пояса, Виталий Закруткин всегда был рядом с бойцами. Наравне с ними делил тяготы походной жизни, ходил в атаки, долбил тяжелым ломом, наспех сделанным из тележных осей, оборонительные сооружения на каменистой вершине Лысой горы. Своими глазами видел героизм, отчаянное самопожертвование солдат и офицеров. Отсюда достоверность, правдивость его записей.

Как живой встает перед нами легендарный комдив Аршинцев, вошедший в историю битвы за Кавказ. Борис Никитович «пользовался в дивизии всеобщей любовью. Сын грозненского плотника, он добровольно пошел семнадцатилетним юношей в Красную Армию, в 1920 году вступил в партию, закончил Академию имени Фрунзе и сражался на озере Хасан. Несмотря на внешнее спокойствие и даже некоторую флегматичность, Аршинцев воевал темпераментно и отличался исключительной храбростью».

Аршинцев Борис Никитович (1903-1944) – командир 30-й стрелковой дивизии, Герой Советского Союза

Героя обороны Волчьих Ворот, командира полка, майора Ковалева автор представляет так: «На дороге слышится топот конских копыт. На поляну влетает всадник. Ловко соскочив с коня, он кидает поводья подбежавшему бойцу…Мы все любуемся им. Высокий красавец в черной кубанке, с биноклем на груди, порывистый и горячий, он идет так, что сдерживает в себе рвущуюся наружу буйную удаль…Майор Ковалев был любимцем всей дивизии. Своей храбростью, пылкостью и какой-то неподражаемой ловкостью, своими постоянными ударами, которые все называли «ковалевским везением», - он целиком оправдывал эту горячую любовь к нему...»

Ковалёв Иван Максимович (1916-2007) - генерал-лейтенант, бывший командир 71-го стрелкового полка 30-й стрелковой дивизии

Любовно и горестно рассказывает в книге о совсем юном солдате Володе Череде. Бьет Володя врага из автомата и винтовки, в редкие минуты отдыха пишет письма родным и близким своих погибших и раненых друзей. Погибает при очередной атаке противника. Около семидесяти гитлеровцев уничтожил из засады снайпер Василий Курка. «Мне он рисовался матерым сибиряком-охотником….» С доброй улыбкой Закруткин описывает встречу со знаменитым снайпером, оказавшимся семнадцатилетнем пареньком, пухлогубым, наголо остриженным, с тонким ломающимся мальчишечьим голосом.

Курка Василий (1925-1945) – юный воин, снайпер

Превосходно, уверенным пером художника изображены батальные сцены сражения у Волчьих ворот, закончившегося сокрушительным поражением дивизии гитлеровского генерала Шнекенбургера.

«Кавказские записки» открывают величие героизма многих воинов, среди которых и старшина Леонтий Васильевич Кондратьев. Он проявил исключительное мужество, и отвагу во время наступления на высоту 403,3 у села Фанагорийское. Вот как описывает Закруткин свою встречу с героем:

«…Ко мне приближалась худая белая лошадь, запряженная в снарядную двуколку. Лошадью правил боец-азербайджанец, с забинтованной рукой, а в двуколке, бессильно откинувшись назад, сидел немолодой боец, до пояса закрытый брезентом.

Ему было лет пятьдесят или около этого. Он сидел в неудобной позе, вытянув поверх брезента желтые руки, на которых запеклась кровь. Его бледное лицо было спокойно. Только синеватые губы, опушенные темными усами, дрожали, а в глубоко запавших глазах застыло выражение нечеловеческой боли.

- Откуда вы? – спросил я.

Боец разомкнул сжатые губы и хрипло ответил:

- Четыреста три и три…

Я знал, что на высоте 403,3, севернее Туапсе, с утра шел ожесточенный бой…

- Та, кажись, уже кончается дело, - сказал он, - наши пошли вперед. А то, проклятый, никак не давал двигаться. Там у него дзот один был, прямо как заколдованный…строчит и строчит…кажись, больше десятка наших уложил. Сержант приказал мне уничтожить этот дзот. Дополз я до него, кинул гранату, он вроде замолк, а потом, гляжу, обратно застрочил…Я в него еще одну гранату, потом сразу две…А он, проклятый. Разворочен совсем и все-таки строчит…Гранат у меня больше не было, а наши, гляжу, недалеко, рукой подать…Ну, я глаза закрыл и кинулся на него…

- На кого? – спрашиваю я.

- На пулемет…

- Ну и что?

- Замолчал.

- А вы?

- А меня поранило. Как закрыл я его, слышу – рвануло меня по ногам, вроде, как бревном ударило…и в нутро, кажись, попало…потому – в нутре горит…

Ездовой напоил лошадь, взнуздал ее, уселся на угол двуколки и поехал. Я долго следил, как подпрыгивала двуколка на каменистой дороге. Потом пришпорил коня, догнал двуколку и, волнуясь, спросил раненого:

- Как вас зовут? Я забыл спросить об этом…и скажите, откуда вы?

- Я сам из города Азова. Фамилия моя Кондратьев, а имя и отчество Леонтий Васильевич…

Через месяц, уже находясь на другом участке Закавказского фронта, я узнал, что рядовому Леонтию Васильевичу Кондратьеву, совершившему высший подвиг самопожертвования, присвоено звание Героя Советского Союза.

Кондратьев Леонтий Васильевич (1892-1943) - помощник командира взвода 723-го стрелкового полка 395-й стрелковой дивизии 56-й армии Закавказского фронта, старшина. Герой Советского Союза

С тех пор прошло много дней, но в минуты, когда меня одолевает усталость и мне кажется, что я ослабел, я всегда вспоминаю холодный осенний день в лесу, двуколку…И, вспомнив Леонтия Кондратьева, я становлюсь сильнее, и мне кажется, что я тоже могу совершить что-то очень большое и важное. Что во мне тоже должна быть частица той же неторопливой, спокойной, хорошей силы, как в этом советском солдате, которого я встретил 30 ноября 1942 года…».

Автор не только сообщает о подлинных событиях, но и размышляет, анализирует, делает выводы. «На вершине Лысой горы я пробыл трое суток и, вероятно, до конца своей жизни буду помнить эти дни, и не потому, что я попал там в чрезвычайно опасное положение, – впоследствии мне довелось бывать в гораздо более опасных местах, – а потому, что на этой окруженной густым лесом горе я с особенной силой почувствовал, что война – это тяжкий, великий труд, что она требует не только мужества, но и неутомимой стойкости и постоянной готовности отдать свою жизнь за товарища, так же как он готов отдать ее за тебя. Там, на этой горе, каменистая вершина которой была выжжена горячим солнцем и тяжело изранена бомбами и снарядами, для меня раскрылась вся душевная красота великого труженика войны – нашего советского солдата-пехотинца».

Вот, к примеру, другой эпизод. На лесной поляне вручают ордена и медали награжденным за последние бои солдатам и офицерам. Многие из них ранены, опираются на винтовки, головы забинтованы, руки перевязаны. Шинели оборваны, покрыты густой грязью и лесными колючками, а у многих потемнели от кровяных пятен, сапоги разбиты. У некоторых подошвы сапог были подвязаны веревками, желтыми и красными обрывками немецких телефонных проводов, старыми бинтами, всяким тряпьем. Но, напряженно «всматриваясь в их угрюмые, почерневшие лица этих людей», Закруткин не видит растерянности, смятения, нервозности, свойственных тем, кто отступал от Ростова и Краснодара, от Саратовской и Горячего Ключа.

Здесь, в предгорьях, они сумели задержать вражеское наступление, поверили в себя и поняли, что могут не только остановить, но изгнать врага. И заключает: «В сумрачных лицах людей, собравшихся здесь, уже не было тени смятения, а движения отличались спокойной уверенностью». Уверенностью в грядущей победе.

Юлия Лысенко, научный сотрудник ГИМ

 Собрание сочинений Виталия Закруткина, подаренное вдовой писателя учителю немецкого языка, краеведу Константину Дмитриевичу Еременко.